Взгляд обывателя - дневник путешествия.

Рабочие будни цернетки (личный блог).

День первый, 20 марта, пятница.

День второй, 21 марта, суббота.

День третий, 22 марта, воскресенье.

      В этот день в нашем отеле народу прибавилось – в понедельник начиналась рабочая часть конференции CHEP’09, а еще вечером обещали велкам-пати, что просто приятно. Вероятно поэтому завтрак в нашем отеле стал более разнообразным – появились сосиски, а для мюслей стали выдавать не пару треснувших мисок, а не меньше пяти. Правда, кувшин для сока так никто и не догадался помыть, ну да бог с ним, – мы уже знали, что апельсиновым соком здесь очень часто продолжают считать сильно разбавленный водой давно забытый Yupi.
      И вот мы снова встречаемся с Матвеичем на Пакраце, после того, как перепробовали все специалитеты нашего отеля и, переборов сон, решили все-таки пойти гулять. Хотя погода в этот день не очень-то манила высовывать нос на улицу – небо хмурилось, иногда пролетал снежок.
      Матвеич в своем отеле еще пока не нашел опцию «завтрак включен», поэтому по дороге мы зашли в кафе на Вышеграде. Сам холм мы миновали быстро, по дороге поведав Матвеичу, на правах старожилов, что здесь есть костел св. Петра и Павла, кладбище с мавзолеем Славин, а со стены вокруг этого древнего городища можно увидеть всю Прагу, включая Пражский Град, где мы гуляли вчера, и Конгресс-центр, где моим спутникам предстоит провести всю следующую неделю.
      Матвеич неустанно восхищался пражскими улочками где-то между Вышеградом и Новым местом. А потом, переходя улицу, мы решили просто свернуть налево, и тут вдалеке я увидела тот самый «Танцующий дом», о котором читала много туристических отзывов. Дом знаменит своими двумя угловыми башнями, одна из которых сделана из стекла, имеет «талию» и воплощает танцовщицу, а вторая – это танцор, с «волосами» на голове в виде железных прутьев, скрепленных ободом. Так что архитектуные традиции Праги продолжаются – что ни дом, то произведение искусства.
      В переулке мы обнаружили православный храм Кирила и Мефодия. Он привлек наше внимание прежде всего висящими вокруг флажками с нарисованными на них парашютами. Разгадку я нашла позже – в этом храме во время войны укрывались парашютисты, которые готовили покушение на немецкого генерала.
      Мы перешли по мосту на другую сторону Влтавы и, прогуливаясь по улицам, на одной из площадей обнаружили розовый танк, закопанный в землю. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это только задняя часть танка лежит на земле, создавая впечатление, что танк зарыт. Миру – мир, как говорится.
      С этой примечательной площади можно было подняться на холм Петршин, что мы и сделали, не став малодушно искать подъемник, который в Праге является видом городского транспорта. Как потом оказалось, как раз в это время кабинки были закрыты на ремонт.
      Поход на вершину холма Петршин увенчался обзором Пражской «Эйфелевой башни». Говорят, делегация пражских туристов, побывав на Всемирной выставке в Париже и увидев Эйфелеву башню, решила обзавестись такой же конструкцией, и вот на холме появилась копия, в пятикратном уменьшении.
      Кроме залезания на башню в качестве развлечений предлагалось также посещение «блудилища» - то есть лабиранта. Но нас снова манил Пражский Град. Казалось, что с холма Петршин до него рукой подать – надо только спуститься вдоль Голодной стены, строительством которой когда-то, в голодное время, Карл IV создал рабочие места и дал возможность выжить своим поданным.
      И все-таки нас увела в сторону тропинка между елок – мы спустились на задний двор американского и немецкого посольств. С тыла к американскому посольству вела разбитая проселочная дорога, сторожевая будка пустовала. Тем не менее, над забором висели камеры, в которые я приветственно показала язык. Ответа не последовало.
      Немецкое посольство резало глаз аккуратно подстриженными кустарниками и статуей автомобиля о четырех ногах.
      Мы удивились, что это за чудо немецкого автопрома.
      - Вы че, это же «Трабант», - сразу узнал раритет Матвеич: - Он был сделан из пластмассы.
      Действительно, это был тот самый символ ГДР, автомобиль, проходящий сквозь берлинскую стену.
      Однако, следовало уже подумать и об обеде. Мы решили направиться в старый еврейский квартал, что на другом берегу Влтавы, и там поискать достойное заведение.
      Еврейский квартал оказался таким крошечным, что мы несколько раз выходили за его пределы, пока двигались от одной «ресторации» к другой, тщательно изучая меню и посетителей. Оказалось, как это часто бывает, что первое попавшееся кафе и было «тем самым».
      Мы устроились в заведении, украшенном всевозможными фигурками уток. Поэтому я, не очень долго на этот раз читая меню, взяла блюдо с уткой. За соседними с нами объединенными столами пировала компания итальянцев. Видимо, их трапеза подходила к концу – они были бодры, веселы, и сопровождали громкими тостами очередной дижестив. Удивительное дело – в этом месте нам принесли настоящий счет – напечатанный, с фразой «рекомендованная сумма чаевых» в размере 10%. Правда, сдачу дают уже с учетом принудительно-добровольных чаевых. Так что у нас не было возможности выразить свою благодарность за хорошее обслуживание и вкусную еду – только если сверх «рекомендованной» суммы.
      Это был краткий обзор общепита Праги. Но то ли еще будет…
      В этот вечер на конференции намечалась «велкам пати», поэтому мы недолго засиживались в кафе. Мы сделали еще один, более осознанный круг по еврейскому кварталу Праги, уже не подгоняемые голодом. Стало понятно, что самые главные достопримечательности – синагоги и знаменитое еврейское кладбище с многоуровневыми захоронениями - объединены в один исторический комплекс, куда надо покупать билетик и идти на полноценную экскурсию.
      Вечером в конференц-зале всех встречали игристым вином. Для продолжения банкета следовало подходить к столам и выбирать самостоятельно: белое вино, красное вино, апельсиновый сок, пепси, фанта… и никакого пива!
      О чешском красном и белом вине ходят не самые лестные отзывы, апельсиновый сок мы уже плавали, знаем. Так что осталось обратить внимание на культурную программу, которая заключалась в общении членов конференции друг с другом. Дима нашел какого-то русского знакомого, и после «привет», «когда приехал», «где устроился» они перешли на злободневные темы:
      - А у вас разрешают заниматься фаст-симулэйшеном?!
      - Ну, смотря кому…
      На этом месте я выпала из реальности. Кстати, Матвеич благоразумно на «велкам пати» не пошел, а пообщался с коллегами в пивном ресторане в историческом центре Праги. На следующее утро на традиционную встречу на Панкраце Матвеич пришел немного хмурый и невыспавшийся.
      Мы же, после оказанного приема, с радостью обнаружили по дороге в отель магазинчик, где купили пива, колбасы и рохликов – свежих булочек. Продавщица убеждала нас приносить обратно сдавать бутылки – за каждую можно получить обратно по 3 кроны. Кстати, может быть, из этих же соображений, наша горничная не забрала наши пустые пивные бутылки – все-таки живые деньги стоят, может, они нам еще понадобятся. Или просто предпочитала брать готовыми монетками. Правда, оставляя по 20 крон, я однажды обнаружила, что благодарность горничной не имеет границ: полотенца на кровати сложены в форме уточек, а количество баночек с гелем для душа сильно превышает наши возможности. Так что, еще 20 крон пивными бутылками – слишком щедрый дар.

Трудовые будни: 23 марта, понедельник.

      В понедельник началась конференция. То есть, в поход по Праге я отправилась в одиночестве – Дима с Матвеичем пошли заседать.
      На Пржкопе, одной из центральных пешеходных улиц, расположился рыночек. Там торгуют фруктами, цветами, картинами, магнитиками, кожанными сумками – всем, что может заинтересовать туристов. Покупательницы, дамы бальзаковского возраста, выбирали искусство и отдавали распоряжение своим спутникам: «Петя, расплатись». Все говорили по-русски. Продавцы друг с другом тоже говорили по-русски. Чехией тут и не пахло.
      В этот день моросил дождь, и по улицам бродило мало людей, даже туристов. Я прогулялась по пустынной Нерудовой улице, где почти на каждом доме сохранился домовой знак – красный барашек или золотой лев. До того, как в Праге ввели нумерацию домов, они все обозначались благодаря таким домовым знакам просто: «В доме у красного барашка», например. Да многие и сейчас так называются, особенно если под этой вывеской поместить пивную ресторацию, да еще сочинить соответствующую легенду... Поэтому в пивной «У калиха» нет отбоя в клиентах, желающих посидеть за столом, где сижывал сам Швейк, а в пивной «У Швейка» нет отбоя от поклонников творчества его литературного папы.
      Меня же влекла вперед вывеска «Страховский кластер». Очень хотелось узнать, что же такое по-чешски «кластер». Оказалось, монастырь. Библиотека при монастыре была уже закрыта для посещения, а вот в сам храм мне разрешили зайти, но только тихонько, потому что вот-вот должна была начаться служба.
      Позади монастыря, с холма, видна вся Прага. Стоя на пустынной дорожке к монатырю, я подумала, что надо будет вернуться сюда обязательно. И еще, что мне впервые пришла в голову эта мысль в Праге.
      Вечером мы пошли поужинать в пивнушку на нашей улице, которая давно привлекала наше внимание своим названием в духе домовых знаков Старой Праги – «У смертака». На стенах заведения висели картинки с разными изображениями этого самого «смертака», на экране показывали лучшие моменты футбольных матчей, а в меню на одной страничке поместились все специалитеты заведения, да еще и по умопомрачительной цене – все в районе 100 крон. Публика в заведении была местная, а официанты по-русски понимали только слово «пиво». Матвеич уже успел побывать «У смертака» в обед, поэтому на правах бывалого дал Диме совет по выбору блюда. И действительно, еду Диме принесли на блюде – в домашних условиях я использую такую лоханку для приготовления селедки под шубой. Впрочем, Дима справился – было не только много, но и вкусно.
      Мы душевно посидели – попили пива, посмотрели английскую футбольную лигу, потом бундеслигу. После англичан, «острые моменты» немцев смахивали, скорей, на дворовой футбол – бьют от души, но не всегда по мячу. Пытаясь найти знакомые лица в командах, я имела неосторожность проговориться, что являюсь поклонницей итальянского голкипера Джанлуиджи Буффона.
      - Танюха! Тебе - минус один в карму, - с презрением посмотрел на меня Матвеич.
      Гораздо более любимый мной умница Мирослав Клозе уже не смог изменить вынесенный приговор. Так Буффон погубил мою репутацию.
      А ужин удался на славу. «Смертак» попал в список наших излюбленных местечек в Праге.
      На улице, тем временем, усилилась непогода. С неба лился какой-то мокрый снег. Как будто над нами кто-то разгружал снегоуборочную машину. Вот только снежная лавина обрушилась не просто сверху, сильный ветер бросал потоки мокрого снега нам в спину, так что наши штаны и куртки моментально промокли и прилипли к телу. Мы побежали по безлюдной улице по направлению к отелю. Через 50 метров Дима обнаружил, что где-то забыл свой кошелек. Мы с Матвеичем юркнули в разбитые стеклянные двери какого-то бара, а Дима проделал еще один круг ада, обратно к «Смертаку».
      В нашем убежище было тепло и сухо. Мы стояли, смотрели на улицу и только теперь заметили, что весь этот потоп сопровождается еще и громом. Первым весенним громом. А в баре уже гуляла компания, которая сидела с нами в «Смертаке» за соседним столиком. И ушла оттуда, как заметил Матвеич, прихватив с собой бокалы с пивом. Нам, насквозь промокшим, мысль присесть уже не казалась соблазнительной, поэтому, как только на горизонте появился Дима, мы ринулись дальше, в холодную темноту улицы. А кошелек Дима так и не нашел. То есть, не нашел его «У смертака», так как попросту благополучно забыл дома.

Трудовые будни: 24 марта, вторник.

      К счастью, в нашем отеле топили, как в бане, – к утру и штаны, и даже кроссовки высохли. И мы были снова готовы к экспериментам, то есть, к исследованию Праги. В доме, следующем за «Смертаком», в маленьком окошке можно было разглядеть парикмахеркое кресло. В эту дверь мы и постучались с утра. Единственная сотрудница парикмахерской не говорила ни слова по-русски, но я ей показала свою старую фотографию из паспорта, и она принялась за дело.
      Я немного недоумевала, почему мою чистую голову моют уже в третий раз. Когда меня после этого густо намазали ополаскивателем, я, кажется, поняла, в чем дело. У меня довольно жесткие волосы, и парикмахер хотела их отмыть, чтобы они стали мягкими и шелковистыми. Мой папа когда-то рассказывал мне, что, когда он входил в парикмахерскую, никто не хотел стричь его густые и жесткие волосы – и работы много, и ножницы тупятся. Вот и мои вихры пытались «облагородить».
      Парикмахер быстро справилась с работой, то есть, непосредственно со стрижкой. Потом она принялась меня укладывать так, чтобы я стала похожа на свою фотографию десятилетней давности. Я отказалась от пенки для укладки, тогда она сделала несколько пасов руками и незаметно намазала меня гелем для укладки. Если бы я знала, что так случится, я бы согласилась на пенку – она не такая липкая.
      И все-таки я встала с кресла вполне довольная собой. Авантюра со стрижкой в незнакомом заведении завершилась без особых потерь, если не считать выращенные за пару месяцев до этого кудряшки.
      А в полдень я уже стояла с толпой туристов на Староместской площади Праги, ожидая, когда Орлойские куранты пробьют 12 раз, и в окошке над ними появятся фигурки. Подобное представление я уже видела в Кракове, во дворе Ягеллонского университета, правда, куранты были поменьше, но фигурки тогда было видно лучше. Однако в Кракове преставление не сопровождалось соответствующей легендой о том, что мастера, собравшего самые старые куранты в Европе, ослепили, чтобы он не смог передать больше никому секрет их изготовления. Чехи же смогли подать историю интересно.
      Потом я снова навестила Страховский кластер. В этот день туман не висел над Прагой, и на смотровой площадке за монастырем вовсю торговали искусством, рисовали и фотографировали Прагу. Мимо меня торопливо проходили люди. Все они шли во внутренний дворик монастыря. Я, конечно, пошла туда же.
      Во дворике стоял каменный лев, но вокруг никого не было. Тут появилась парочка нарядных старушек и пошли во флигель, что стоял во дворе, укрытый ветками вербы. Поднявшись на второй этаж по скрипучим деревянным ступенькам, я увидела зал, в котором уже пробовали ноту «соль» музыканты. Свободных стульев было еще много, и нигде не было видно билетера. Но входящие в этот зал так приветствовали друг друга, что мне вдруг показалось, что здесь собираются на какое-то свое, домашнее, или дворовое представление. По крайней мере, здесь никого не было в джинсах, кроссовках и с фотоаппаратом. И все говорили по-чешски. Так что я не осталась на концерт, а вернулась к своему туристическому маршруту.

Трудовые будни: 25 марта, среда.

      В этот день я решила посмотреть смену почетного караула в полдень в Пражском Граде. Чтобы не пропустить это событие, я уже в 9 часов утра была на посту. На самом деле, в Пражском Граде есть на что посмотреть и до полудня. Если купить билет на посещение всех его дворцов, храмов и галерей, то билет будет действовать в течение трех дней, иначе туристу некогда будет и покушать, и пива попить за этими достопримечательностями. Но меня больше всего привлекал костел святого Вита, похожий на Нотр-Дам де Пари охраняющими его горгульями и архитектурным стилем, правда, не знаю, каким.
      Днем в костел обычно очередь – наверно, не только потому, что его башни привлекают взгляд со всех точек Праги, но и потому, что вход в костел совершенно бесплатный. А вот в 9 часов утра в костеле было пустынно, можно было бродить по каким угодно маршрутам и разглядывать все что угодно, не боясь попасть в водоворот встречного туристического потока.
      И вот, проходя мимо той части храма, которая, кажется называется алтарем, я, вертя головой по сторонам, споткнулась о какое-то громоздское сооружение, которое оказалось не чем иным, как серебрянной усыпальницей святого Яна Непомуцкого.
      Ян Непомуцкий – очень популярный в Чехии святой, его скульптура на Карловом мосту натерта до блеска туристами, мечтающими о свершении желаний. По легенде, Ян Непомуцкий был когда-то духовником королевы. Он отказался открыть королю тайну исповеди и был сброшен с моста в реку. В том месте, где его тело погрузилось во Влтаву, над водой возникло свечение, поэтому его скульптура изображается с нимбом над головой. Когда тело Непомуцкого извлекли из Влтавы, его похоронили в соборе святого Вита.
      Время приближалось в полудню, у ворот уже начинали собираться желающие посмотреть на смену караула, когда я получила смс: «Сбор у Конгресс-центра в 13-00». Дело в том, что в этот день организаторами конференции во второй половине дня были запланированы разные экскурсионные программы. Если бы я осталась смотреть шоу, то я рисковала опоздать на пивной заводик. Поэтому, не теряя времени на размышления, я помчалась к Конгресс-центру.
      А там уже группы разделились по интересам. Группа, направляющаяся в Плзень на пивной заводик, оказалась самой большой. Нашлись, правда, и такие, кого соблазнили экскурсией по Праге и Пражскому Граду. Это, наверно, те, кто приехал не на весь срок конференции, а на 2-3 дня, и, заседая целый день, не успели даже одним глазком посмотреть город. Экскурсовод по теме «Прага научная» очень долго искала в толпе тех, кто изъявил желание ознакомиться с научной деятельностью знаменитых чехов. Ее усилия были вознаграждены – пятеро ученых мужей отделились от толпы, собравшейся на пивзавод.
      Наш провожатый, кстати, всей своей наружностью указывал на то, что мы сделали правильный выбор: крупный мужчина с мясистым добродушным лицом как нельзя лучше подходил для экскурсии на пивной завод.
      Экскурсовод не стал нас утомлять бесконечными рассказами об истории Чехии, и следующий час в автобусе все мирно подремывали и набирались сил.
      На заводе, который смешно называется «Плзенский праздрой», нас передали другому экскурсоводу, который совсем не был похож на любителя пива. Тем не менее, он долго и увлеченно водил нас по разным отделениям завода, где стоят линии по закрыванию крышечек и наклеиванию этикеточек и показывал фильмы о том, как однажды Йозеф Гролль сварил пиво по уникальной технологии. На «праздрое» производят не только Pilsner Urquell, но и гораздо более популярный среди местного населения Gambrinus. На прямой вопрос «какое пиво лучше» наш экскурсовод после заметной паузы ответил, что, все-таки Pilsner Urquell лучше. Потому что дороже.
      Созревание пива раньше происходило в больших открытых чанах в плзеньских погребах общей длиной около 9 километров. И сейчас еще несколько бочек оставили созревать для туристов, так что в конце экскурсии мы были вознаграждены стаканчиком настоящего чешского пива прямо из чана.
      Вечером, вернувшись с экскурсии, мы решили зайти поужинать к полюбившемуся «Смертаку». Правда, полновесных чешских крон у меня в кармане оставалось всего чуть больше трехсот, ну да мы же втроем с Матвеичем сижывали на такую сумму!
      В этот вечер в кафе работала другая смена официантов. Нам почему-то не дали меню. «Пришли слишком рано, еще не готовили ужин,» - догадались мы. И взяли по пиву и что давали поесть – отбивную с гарниром. Тут Дима извлек у себя из кармана еще завалявшуюся сотню крон. «Гуляем!» - радостно сообщил он: «Можно еще по пиву».
      Собрав волю в кулак, мы решили все-таки пива больше не брать, тем более что здешний Урквел сильно отличался от того, настоящего. Да и усталось после насыщенного дня брала свое – хотелось скорей добраться до отеля.
      Мы попросили счет. Нам, как обычно, принесли кусочек бумаги и написали на нем «630». Мы все еще улыбались официанту, не сразу сообразив, что означают эти цифры. Официант тоже пока кланялся и ждал, когда же мы ему заплатим. Потом мы вдвоем чуть не захлебнулись пивом от возмущения и потребовали написать нам на бумажке, из каких чисел сложилась эта чудовищная цифра. Официант долго не понимал никакого доступного нам языка, но, поняв, что платить мы не собираемся, уступил.
      - Нэ? - спросил он, вернулся с другой бумажкой и стал писать: 90+180+180=450.
      Стало понятно, что сегодня за пиво в этом заведении просят по 45 крон, против обычных 30-ти, а оставшаяся от обеда отбивная подскочила в цене как минимум на 50 крон, потому что раньше самое дорогое блюдо здесь стоило 130 крон.
      Мы решили не сдаваться и разными звуками, знаками и жестами попросили принести меню или позвать полицию.
      - Меню нету, - объявил официант и ушел, видимо за полицией.
      Посетители за соседним столиком уже стали интересоваться происходящим. Мы показали им два наших «счета», и они неодобрительно покачали головой.
      Официант прибежал к нам снова, начислил в этот раз 350 крон. Это уже было ближе к истине. Мы предложили ему заплатить 300, и отвалить. Он не согласился, и сам пригрозил позвать полицию. Наконец-то! А то нам уже пришлось перерыть все буклетики с конференции, чтобы найти телефон, по которому можно звонить в случае непредвиденных обстоятельств. Такой телефон нашелся, но не успели мы им воспользоваться, как вернулся наш грабитель и предложил заплатить ему 290 крон, все еще подтверждая свою правоту какими-то расчетами. Мы расплатились и ушли, посетители смотрели нам вслед с некоторым разочарованием – вечер начинался так многообещающе… Все жаждали крови. Хоть бы подрались, что ли…
      История эта нашла живой отклик у других членов конференции: у каждого нашлась история, которая свидетельствовала о том, что иностранцы платят больше, чем местное население. Объяснения этому предлагаются самые разнообразные: «за пользование столовыми приборами», «за корзинку хлеба», обязательные чаевые…
      В этот вечер Прага нам решительно не понравилась.

Трудовые будни: 26 марта, четверг.

      Утром мы предостерегли Матвеича от походов в «Смертак», потом я проводила заседающих до Конгресс-центра и решила пешком прогуляться по мосту, соединяющему Вышеград с Новым местом.
      Порывы ветра норовили сбросить меня с моста или хотя бы стащить с меня фотоаппарат, но я все-таки, цепляясь за перила, сделала снимок красных черепичных крыш под мостом.
      Прогуливаясь по улицам, я держала курс на башни костела святой Лудмилы. Святая Людмила была бабушкой святого же Вацлава. Издалека башни костела казались родными сестрами башен костела св. Петра и Павла в Вышеграде. От площади намести Миру, оказалось, рукой подать до Вацлавака – длинной площади, или, скорей бульвара, где стоит памятник св. Вацлаву, покровителю всех свиданий в Праге. Свернув в небольшой переулок с Вацлавской площади, я обнаружила на одном из домов памятную дощечку «Великому баснику Украины, революционеру, Тарасу Шевченку».
      В полдень я уже любовалась сменой почетного караула у Пражского Града вместе с толпой других туристов. Часовые были в зимней форме – в пальто с меховыми воротниками. Браво маршируя, начальник стражи, повернувшись лицом к зрителям, что-то гаркнул на своем, на чешском. Толпа отшатнулась назад – команды на незнакомом языке звучат пугающе. Окошки на втором этаже открылись, оттуда высунулись трубачи и стали что-то играть. Представление стало напоминать полдень на Орлойских курантах.
      Памятуя о потраченных вчера последних чешских кронах, я направилась к нашему любимому обменнику. В предпоследний день нашего пребывания в Праге я не меняла крупных сумм, поэтому мне, даже с некоторой долей сожаления, предложили не самый выгодный курс. Но зато, как всегда, без комиссий, стоимости обслуживания и прочих честных способов отъема денег у населения, что уже радует.
      Недалеко от обменника находится музей Альфонса Мухи – чешского модерниста. Но, побродив по сувенирному магазинчику на первом этаже, я поняла, что уже увидела все шедевры на тарелках, майках и постерах, и не хочу любоваться живописью еще пару часов.
      Кстати, об открытках: а не отправить ли мне самой прямо из Праги поздравительную открытку родителям? Сказано – сделано. Почтовый офис я видела чуть дальше по улице.
      На двери почты висели запрещающие знаки: на почту нельзя приходить на роликах, с собаками, с мороженым, с пистолетом… «Интересно, а по улице у них с пистолетом можно ходить?» - подумала я, с опаской оглядываясь на бабонов, деловито спешащих с авоськами к окошкам. Окна, кстати, тоже все занимаются строго определенными задачами, и сформулировать по-чешски задачу «продать открыточку и конвертик с марочкой» мне оказалось не по силам. Так я и ушла из этого грандиозного сооружения, чем-то напоминающего здание музея Орсэ в Париже. Кстати, фотографировать на почте тоже запрещено, так что в описании могу положиться только на свои воспоминания.
      Вечером уставшим труженикам конференции полагалось прибыть на банкет во дворец Зофин на острове около Народного театра. Когда мы вошли в зал, все столы уже были заняты. Места остались только за столом с какой-то корейской делегацией. Правда, там же расположился и Юра из Одессы, который трудится на благо науки в каком-то американском методистском университете. Мы подсели к Юре, который уже заскучал в компании восточных товарищей, так как беседа с ними закончилась, не успев начаться: старший не дал команду говорить.
      Юре очень нравились люстры во дворце – он так и стрелял фотоаппаратом в потолок, и даже снимал видео. По счастливой случайности на видео попала и четверка певиц, которые вместе с музыкантами развлекали ученое сообщество в этот вечер. Ученое сообщество – тоже люди. Компьютерные черви (по аналогии с книжными, а не с троянами) неожиданно обзавелись спутницами и стали танцевать.
      Девушки-официантки кружили между столиками и норовили наполнить всем бокалы чешским вином. А вот за закуской надо было идти самостоятельно. Образовалась большая очередь за горячим, на десерт пока немногие посягали. Чувствуя себя слегка жадиной, я принесла за наш столик четыре корзинки с кремом, оправдываясь про себя, что Юру я тоже угощу. Но, когда появился Юра, я вспомнила анекдот:
      «Мышь приходит ночью к холодильнику, открывает его, достает оттуда круг сыра, палку колбасы, закрывает холодильник, и тут замечает маленькую мышеловку, стоящую рядом с какой-то дырочкой в стене.
      - Ну совсем как дети! – говорит мышь, хватает под мышку круг сыра и палку колбасы и уходит через дверь.»
      - Ну совсем как дети! – должно быть, подумал подошедший с шестью корзинками Юра, когда увидел мои скромные припасы.
      На этом банкете нам посчастливилось все-таки выпить чешского пива. Его почему-то наливали по соседству с кофе-чаем. Почему чехи так не хотели нас поить этим замечательным напитком, настойчиво предлагая нам местное вино? А как же престиж страны? Или пиво - недостаточно благородный напиток для банкета во дворце? Хотя, по-моему, чешское пиво все-таки благороднее чешского вина.

«И когда ты скажешь прощай, я увижу потерянный рай» (А.Иванов): 27 марта, пятница.

      Пятница была заключительным днем CHEP 2009. В гардеробных конференц-зала выстроилась шеренга чемоданов – ученые мужи посвящали работе последние минутки перед возвращением домой.
      Матвеич оставался в Праге на выходные, а мы уже улетали. С выражением печали на лице, то ли от грядущего расставания, то ли от удачного продолжения вчерашнего банкета, Матвеич пошел нас провожать. Перед долгой дорогой мы пообедали, как это бывает в Чехии – вкусно, сытно, запивая все замечательным золотистым напитком, и за сущие копейки.
      А везунчику Матвеичу посчастливилось заполучить еще одну чешскую юбилейную монетку. Он нам все-таки дал «десь-копеек».

      Май 2009г.